Чем принципиально отличаются адвокат и юрист? Что такое «тайна доверителя»? И почему томский адвокат не любит и не использует слово «клиент»? Об этом и о многом другом рассказывает адвокат по гражданским и уголовным делам Елизавета Льготина.
В детстве вполне себе можно мечтать о профессии врача или учителя, пожарного и даже лётчика. Когда и как приходит желание стать адвокатом или судьей? Как Вы оказались в юриспруденции?
— В 1-м классе было задание нарисовать себя в будущей профессии, и я нарисовала себя «милиционером». Как любой ребенок, конечно же, не могла знать и представлять, что такое «юриспруденция». Я просто хотела работать в милиции и защищать. Потом в школе писала сочинения, рефераты, участвовала в брейн-рингах по правовой тематике. Но в 7-м классе уже точно знала — буду юристом: подобрала для себя Томский государственный университет, и была абсолютно уверена, что приеду, поступлю и буду учиться.
Из Бурятии, где я родилась и выросла, в Томск приехала в 15 лет. Поступила в Томский экономико-промышленный техникум на специальность правоведение. Закончив техникум с «красным» дипломом, прошла без экзаменов и продолжила учебу на юридическом факультете ТГУ. В 15–16 лет друзья часто величали меня «адвокатом», просто так, видимо за смелость, желание отстоять свои и не только интересы.
В параллель с учебой работала, но осознанное понимание, что хочу быть не просто юристом, а именно адвокатом ко мне пришло в 2017–2018 году. Работая в структуре крупного международного холдинга, чувствовала, что не хочу продолжать «жить в найме»: профессию люблю, но как-будто иду не по своему пути. Зашла на сайт Адвокатской палаты Томской области, посмотрела требования, процедуру сдачи экзаменов, скачала материалы и… забыла.
С июня 2020 года, выйдя в свободное плавание и оформив статус самозанятого, я стала готовиться к экзаменам. После их успешной сдачи и принятия присяги, в июне 2021-го, пришла работать в НО «Томская коллегия адвокатов Томской области». И только после обязательного 3-летнего стажа в коллегиальном органе (это жесткое требование закона ко всем адвокатам), 01.09.2024 открыла свой адвокатский кабинет.
На чем специализируетесь сегодня? И почему из всего спектра юриспруденции выбрали именно эти сферы?
— Мой довольно объемный «портфель» — IT-право, реклама, интеллектуальная собственность — сформировался обоснованно и ровно из того, в чем я сильна. Этому помог мой прошлый опыт работы юристом и специфика дел моих первых клиентов.
Особая благодарность моим мудрым наставникам из коллегии: Гавриловой Татьяне Валерьевне, Лапиной Марине Петровне, Савченковой Людмиле Анатольевне.
Практика наставничества в адвокатуре очень развита: сложные дела, коллизии законодательства — часто бывает так, что без обсуждения, коллегиального «мозгового штурма» просто не обойтись. Я всегда могу обратиться к уважаемым коллегам за советом, и мне приятно и особо ценно, что это взаимно.
Мой топ-3 — защита по уголовным делам в сфере экономики и компьютерной информации (все, что связано с информационными технологиями, интернетом), реклама и антимонопольное законодательство (взаимодействие и разрешение споров с УФАС). Хотя сейчас у меня такой багаж знаний, умений и опыта, что я могу решать любые задачи: зная как простроить сам путь, алгоритм, ты всегда видишь вариант, как разрешить проблему доверителя. Поэтому с удовольствием беру сопровождение сложных сделок с недвижимостью, покупки холдинговых структур — это интересно и от этого драйвит.
Законы делают жизнь людей лучше и легче? Или наоборот: из-за неоднозначных определений, что случается совсем нередко, создают еще больший стресс, и не исключают судебные ошибки?
— Законы не просто так начинают регулировать ту или иную сферу: они действительно выстраданы и просто необходимы. Алкогольный рынок, вейпы — закон регулирует то, что негативно сказывается на целых поколениях, здоровье, а подчас и жизни людей.
Другой момент как трактуют и исполняют законы. Да, бывает что нет однозначности, четкости. В принципе, требуется несколько лет, чтобы накопить практику применения любого законодательного акта, внести корректировки и поправки. Но через 3–5 лет всегда понятно, работает закон или нет.
У нас очень пластичное законодательство, за поправками сложно следить даже нам, юристам. Нужен постоянный мониторинг. Берешься составлять иск и сразу проверяешь, не изменили ли пошлину, не поменялся ли досудебный порядок: куда мы пойдем — в мировой суд или в районный? В каждой ситуации мы должны проверять любую норму. Это либо принимаешь, либо уходишь из профессии.
До какой степени возможна «трактовка» закона? Можно ли по-разному применять закон или его статьи в зависимости от человеческих качеств (например, подзащитного) или обстоятельств дела?
— Да, бывает и такое, одну и ту же норму судья, адвокат и прокурор могут трактовать неодинаково. И да, тогда дорога ведет в Верховный суд, где мы узнаем, «кто прав, кто виноват».
Но именно через 3–5 лет нарабатывается правоприменительная практика, которая становится ориентиром для всех участников процесса. Конечно, есть буквальное толкование слов и выражений, с которыми мы сталкиваемся, но жизнь и обстоятельства дела бывают многим сложнее статей и параграфов, казалось бы одинаково написанных для адвокатского и судейского сообщества.
Как находите баланс между моралью и правом, защищая того, чья вина казалось бы очевидна?
— В помощь здесь адвокатская этика, закон об адвокатской деятельности и прямая обязанность — если ты взялся за защиту доверителя, ты идешь с ним до конца разбирательства. Мы защищаем тех, кто виновен в совершении преступления, но это не отменяет того, чтобы, например, помочь смягчить санкции, найти для этого основания, которые могут быть связаны, например, со здоровьем или семейным положением.
Если говорить о моей специализации, то нарушения и преступления подзащитных не наносят вред жизни и здоровью других людей. Я не занимаюсь делами, связанными с убийствами, изнасилованиями, грабежами. Мой спектр работы — экономические преступления, защита в сфере компьютерной информации. Мои доверители, как правило, люди с высшим образованием, адекватные и психически устойчивые. Совершенные ими деяния могут быть вполне разрешимы: те же налоги можно доплатить, можно выстроить защиту так, что человек вместо реального срока получит условный или иную более мягкую форму наказания.
Ну и потом, я, как адвокат могу отказаться работать с тем или иным человеком по своим внутренним убеждениям.
Ваши самые яркие и успешные кейсы на сегодняшний день?
— Один из самых значимых для меня — это представление интересов семьи с онкобольным ребенком, работала как адвокат-волонтер в благотворительном фонде «Вселенная детям»
В новой квартире разрушились краны, затопило соседей, которые предъявили гражданский иск к моим доверителям на крупную сумму. С родителями мальчика мы доказали, что это вина не собственников квартиры, а застройщика: установленные им краны оказались ненадлежащего качества и стали причиной потопа в многоэтажке. 4-комнатная квартира моих доверителей тоже пострадала, и в ней нельзя было оставлять ребенка.
Следующим шагом стало обращение в суд для получения возмещения с застройщика за причиненный ущерб в квартире. Застройщик быстро пошел на контакт, и мы подписали мировое соглашение. Семья получила возмещение затрат на ремонт квартиры и на аренду временного жилья.
Если говорить о сугубо «деловых» кейсах, то из последнего — это возврат буквально за полтора месяца для одной IT-компании 45 млн рублей, которые ее заказчик не возвращал в течение 10 месяцев. Через суд мы вернули «живые» 45 миллионов, возместили пени и затраты, а через мировое соглашение изменили кабальные для моего доверителя условия договора. Финал — бывшие «истец» и «ответчик» до сих пор продолжают работать вместе.
Факапы или сожаления? Если готовы говорить об этом…
— Да, тоже есть. С новосибирской IT-компанией, которая была одним из моих первых клиентов мы почти год «сидели» в 1-ой инстанции (Арбитражном суде Новосибирской области), но все доводы и положительные экспертизы суд отклонил. Во 2-ой и 3-ей инстанции за следующие еще полтора года он их тоже не услышал…Я точно сделала всё, что только могла. Доверитель отнесся с пониманием. И всё-таки это было о-о-очень тяжело, хотя и поучительно для обеих сторон.
За это время в компании мы привели в порядок все документы, на которые клиент беспечно не обращал внимание, выстроили правовые отношения внутри предприятия, а также с его внешними агентами и партнерами. Да, в суде мы не выиграли, но за 2 года принципиально изменили положение дел в самой компании и ее капитализацию.
Часто слышу от юристов, что у них только успешные кейсы, но достоверно знаю о реально проигранных ими же делах. Задаю вопрос себе: «Смогла бы я так же?». Точно знаю, что нет: всегда может быть данность и обстоятельства, которые не зависят даже от супер-профессионала. Берясь за дело, ты безусловно просчитываешь риски и вероятность, бьешься до последнего, но исключать иного исхода нельзя. Неслучайно адвокатам запрещено гарантировать положительный результат — это нарушение адвокатской этики и чревато привлечением адвоката к ответственности.
Какие процессы Вам интереснее: те, где в центре конкретный человек, или корпорация, когда нюансов и сложностей больше, но «выигрыш» не такой резонансный в силу сугубо деловой специфики?
— Я всегда работаю не с компанией, а с людьми. Поверьте, в кабинете адвоката не размахивают должностями ни «директор», ни «топ-менеджер». Уголовное преследование задевает свободу передвижения, личную или семейную жизнь. Арестовали счета, внезапная налоговая проверка, заблокировали сайт или украли интеллектуальную собственность — в горе и беде ко мне приходит человек. Неважно какой статус (юрлицо или ИП), важно установить контакт с ним и понять — сможем ли мы взаимодействовать. Это так же, как с психотерапевтом: из одинаково прекрасных специалистов один человек выберет Петрова, а другой — Иванова.
Поэтому я не люблю слово «клиент». Если я выхожу на защиту, для меня это доверитель независимо от званий и должностных регалий. Не каждый выберет меня, не каждого буду защищать я, но если мы начали сотрудничать, то пойдем вместе до завершения дела.
Вы ведете тг-канал «Перевожу законы на простой язык». В основу легла аксиома «Незнание закона не освобождает от ответственности» или были какие-то другие мотивы?
— Я люблю объяснять, рассуждать и писать. Судя по откликам подписчиков, у меня хорошо получается доступно и понятным языком объяснить человеку трудные аспекты законодательства. Например, налогового: оно касается всех и каждого, а без профи здесь точно не разобраться.
Мое отношение к соцсетям абсолютно рациональное: да, я хочу помочь как профессионал, на простых примерах показать и рассказать как можно действовать в каких-то ситуациях. И да, я хочу показать грани своей личности, показать что я не только строгий адвокат, который надел «мундир» и пошел в суд. У меня есть ценности, и если они совпадают с ценностями аудитории — welcome. Давайте вместе размышлять и рассуждать, как сделать эту жизнь лучше и легче. Я соблюдаю законодательство и веду свои каналы там, где это разрешено.
Какие перспективы своей профессии видите? И как видите себя в ней лет через 10–15?
— Сейчас я занимаюсь тем, что мне максимально интересно. Восхищаюсь своими коллегами, которые остаются востребованными даже в глубоко преклонном возрасте. Мечтаю о собственном большом адвокатском бюро. Работаю над тем, чтобы расширить не только специализацию и сферы, но и географию. Сейчас мои контакты — это Сочи, Москва, Новосибирск, Калининград, Владивосток, Абакан, Красноярск, Кемерово, Новокузнецк, Геленджик, Краснодар, Санкт-Петербург и другие города, кроме Томска. Хотелось бы расширить диапазон не только в России, но и международные связи: ведь немало тех, кто хочет вести в России бизнес и нуждается в помощи адвоката с договорами, контрактами и законами, действующими на российской территории. В настоящее время работаю по международному праву, например, с Китаем, ОАЭ, Австралией, Казахстаном, Арменией, Мальтой и др.
Одним словом, я хотела бы видеть себя известным, успешным и востребованным адвокатом, а в будущем добавить ко всему этому еще и преподавательскую деятельность. Накапливаются уникальные кейсы, опыт, и мне кажется, что проект по передаче этого багажа будет закономерен. Тем более сейчас, когда для этого множество форматов и возможностей.
Адвокат│юрист: правовой ликбез для обывателя
Юристы и адвокаты выбирают и получают разную специализацию.
- Адвокат — лицо, получившее в установленном настоящим Федеральным законом порядке статус адвоката и право осуществлять адвокатскую деятельность. Адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам. Адвокат не вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника, за исключением научной, преподавательской и иной творческой деятельности, а также занимать государственные должности Российской Федерации, государственные должности субъектов Российской Федерации, должности государственной службы и муниципальные должности.
Адвокат вправе совмещать адвокатскую деятельность с работой в качестве руководителя адвокатского образования, а также с работой на выборных должностях в адвокатской палате субъекта Российской Федерации, Федеральной палате адвокатов Российской Федерации, общероссийских и международных общественных объединениях адвокатов.- Только адвокат имеет право заниматься защитой по уголовным делам, юрист не обладает такими полномочиями.
- Адвокат обязан соблюдать кодекс адвокатской этики и сохранять тайну доверителя. Это любые сведения, предоставленные клиентом без каких-либо формализованных соглашений или расписок. Как только человек переступает порог кабинета всё, что он произносит, не подлежит распространению. За разглашение информации доверителя возможно лишение адвокатского статуса.
- В отличие от юриста адвокат обязан ежегодно повышать квалификацию: пока стаж меньше 3-х лет — это 40 академических часов, со стажем более 3-х лет — 30 академических часов.